28 мая 1987 года на Красной площади приземлился самолет 18-летнего немецкого паренька Матиаса Руста. Что это было - провокация спецслужб, маркетинговый ход, или банальное хулиганство? Вопросы остаются.

Полные баки на полтора часа Матиас Руст покинул хельсинский аэродром «Мальами» днем 28 мая. Конечной целью полета спортивного самолета американского производства «Цесна» был обозначен Стокгольм. Финский обслуживающий персонал недоумевал: до Швеции не больше полутора часов, а баки самолета заправлены под завязку, да еще и дополнительные установлены в салоне. Матиас, конечно, и не собирался в шведскую столицу. Его целью была «златоглавая», но в тот момент об этом никто и подумать не мог, поэтому вылет разрешили. П ервую 20-ти минутку летчик шел по обозначенному маршруту, потом связался с диспетчером, сказал, что у него все в порядке и попрощался. В этот день на связь он больше не вышел.

Вскоре после того, как Матиас отключил все средства связи, его самолет пропал с экранов радиолокаторов. На место последних координат самолета в срочном порядке была направлена спасательная группа, которая обнаружила на поверхности моря масляное пятно внушительных размеров. Решили, что самолет потерпел крушение. Спасатели даже вызвали на помощь водолазов, чтобы те прочесали дно в поисках Матиаса. Позже «кремлевский летчик» получит от финских властей счет за ложную тревогу в размере 100 тысяч долларов. Происхождение масляного пятна так и осталось загадкой.

Пока финские спасатели искали Руста в море, он пересек границу СССР в районе Кохтла-Ярве (Эстония) над Финским заливом. Не сказать, чтобы самолет остался незамеченным, неверно. В Эстонии его некоторое время вели два истребителя, поднятых по тревоге, но они не получили разрешения на перехват или уничтожение самолета Руста и вернулись на базу. Засекли летчика и советские ПВО – в 14.29 «объекту», не отвечавшему на позывные «свой-чужой», был присвоен номер 8255. Три ракетных дивизиона привели в боевую готовность, но команды на поражение цели не последовало. Можно сказать, Русту просто повезло. После истории с корейским «Боингом», который предположительно наши военные сбили над Тихим океаном в 1984 году, был издан приказ, запрещавший открывать огонь по спортивным и гражданским самолетам.

Вряд ли Руст мог знать, что в районе трех часов, когда он будет уже в районе Пскова, там будут проходить учебные полеты местного авиаполка. Одни самолеты взлетали, другие заходили на посадку. Ровно в 15.00 произошла замена кода системы госпознавания, при этом все летчики должны были одновременно сменить этот код. Но часть молодых «орлов» этого не сделали и система сделала их «чужими». В этой «каше из самолетов» один из командиров, не разобравшись в ситуации, автоматически присвоил всем истребителям признак «я-свой». Среди самолетов оказалась и «Цесна» Руста. Таким образом, свой дальнейший путь Руст совершил с советской воздушной пропиской. Вторичную легализацию Руст получил вблизи Торжка, где велись спасательные работы после столкновения двух наших самолетов – немецкую тихоходную «Цесну» приняли за поисковый советский вертолет.

Позже на суде Руст заявит, что своим полетом он хотел призвать к миру. Мировые СМИ выдвигали свои, более «романтичные» версии – Руст пытался произвести впечатление на девушку или выиграть пари. Советские газеты выходили под заголовками «Страна в шоке!» Конечно! Пилот-любитель, немецкий (!), «с ходу обесславил громадный оборонный арсенал СССР и еще в такой праздник – День пограничника». Говорили и о том, что полет Руста – маркетинговый ход. Его отец являлся дилером «Цесна» в Западной Европе. Объемы продаж самолетов к этому времени сократились. Понятно, что после такой «рекламы» - «единственный самолет, который смог «победить» систему советских ПВО» - дела фирмы пошли на поправку. Советские военные же были убеждены – акция не что иное, как происки иностранных спецслужб.

В 19.10 Матиас Руст посадил машину на Большом Москворецком мосту, прокатился до Храма Василия Блаженного, вылез из самолета и принялся раздавать автографы и позировать перед фотокамерами. Фото-и автограф-сессия, правда, продолжались недолго: Матиас Руст был арестован. Свой день рождения, 1 июня, он провел в тюрьме. Самый гуманный суд в мире назначил ему наказание в виде лишения свободы сроком на 4 года, но 3 августа следующего года Матиас Руст был помилован и выдворен за пределы СССР. В общей сложности Руст провел в Москве 433 дня. После своего возвращения в Германию, он был лишен права на вождение самолета как человек «неуравновешенный психически». Данное определение Руст подтвердил: во время прохождения службы в госпитале он набросился с ножом на медсестру за то, что она якобы отказалась пойти с ним на свидание. Затем он был пойман на краже свитера в супермаркете. Одним словом, странный субъект.

Шутка о том, что трасса Москва-Ленинград – самая мягкая, так как устелена папахами полковников и генералов, отразила невеселую действительность – было «пометено» много народу. После того как шоковое состояние прошло, советский народ со свойственным ему энтузиазмом начал веселиться. Красную площадь стали именовать не иначе как «Шереметьево-3». Родился анекдот о двух летчиках на Красной площади, один из которых просит закурить, на что получает ответ: «Ты что?! На аэродроме курить нельзя!» Или еще: на Красной площади собралась толпа народа с вещами. На вопрос: «Что это вы здесь делаете?», следует ответ: «Ждем самолет из Гамбурга!» Другая байка рассказывала о том, что возле фонтана Большого театра выставили милицейский пост. «Зачем?» «А вдруг американская подводная лодка всплывает?»