13.

Как-то Мошковский сказал мне:

— Давайте прыгать с 5500!

— Давайте!

Высотными прыжками до этого я не интересовалась совершенно. Мне казалось, что в них нет ничего особенного. Это не то, что затяжные прыжки, в которых очень много сложного, захватывающего. Для высотных прыжков нужно только приучить организм.

Правда, Забелина, например, при высотном прыжке отнесло за 50 километров от аэродрома. Он два дня добирался обратно пешком, на телеге и т. д.

Как бы то ни было, я все же стала готовиться к высотному прыжку. Сперва прыгнула с 1500 метров, потом с 3000. Разницы никакой не почувствовала, только во втором случае в воздухе больше болталась — минут двенадцать.

Меня вывозил летчик Назаров. Я прыгнула, стала спускаться. Сидишь, как в кресле, чуть покачиваешься. Это было зимой, я была очень тепло одета. Как только стала спускаться, Мошковский прилетел на своем самолете и стал кружиться вокруг меня. Мы обменялись, приветствиями. Он летал вокруг меня и махал рукой совсем так, будто я стою на земле, а он вокруг ездит на автомобиле. Приятно, когда есть еще кто-то в воздухе.

Меня отнесло километров за восемь от аэродрома. Я приземлилась на совершенно гладком снежном поле. Мошковский тут же посадил машину. Мы подобрали парашют и все трое (он летал с Жеребцовым) сели в самолет, поднялись и прилетели на наш аэродром.

К моменту, назначенному для совершения мною высотного прыжка, наш «Р-5» оказался в ремонте. Прыжок отложили, а тем временем Федорова прыгнула и опередила меня.

Федорову в свою очередь перекрыла известная «шестерка». Их сейчас же побила Тамара Куталова, а вскоре Тамару побили Шишмарева и Пясецкая.

Прыжки Шишмаревой и Пясецкой, а также Тамары Куталовой гораздо сложнее прыжка «шестерки», а тем более прыжка Федоровой.

14.

Нина Камнева — совершенно замечательная девушка. Это самая хорошая парашютистка. Она очень хорошо прыгает. Понятие «хорошо прыгает» складывается из массы элементов, в частности из поведения перед прыжком. Я знаю, что все волнуются одинаково, и перед первым, и перед сороковым прыжком. Одни совершать труднее, другие легче. Часто это зависит от настроения: если у вас хорошее настроение, все дается очень легко и прыжок доставляет большое удовольствие. Если же у вас какие-нибудь неприятности или вы плохо выспались, прыгать становится значительно труднее.

Камнева молодцом держит себя перед прыжком. Затем в ней ценно то, что она очень проста в обращении и ни чуточки не «задается». Как-то мы с ней были в агитрейсе в Туле. Нас было только двое девушек. Мы очень с ней подружились.

У Нины большое имя и это заслуженно. Другую подобная слава давно бы испортила, но Нина на редкость скромна. В то время, когда она совершила свой рекордный затяжной прыжок, — в этой области было еще очень мало опыта, а среди женщин — и никакого.

Открыть парашют в 250 метрах от земли — было большим искусством, требовавшим колоссального самообладания и хорошей парашютной техники. Камнева всем этим владеет в совершенстве. Сейчас Камнева учится в Военно-воздушной академии. Нину Камневу я считаю образцом советской девушки.

15.

В 1935 году был первый слет парашютистов. Он всем нам очень много дал.

Что может дать слет?

Во-первых, там очень силен соревновательный элемент. Раньше мы прыгали кое-как, главное было попасть как-нибудь на аэродром. Здесь же была необходима точность прыжка, точность посадки. Надо было видеть, как даже наши мастера иногда мазали мимо круга! Маруся Крюкова попала в круг, а некоторые мастера попадали и на крыши, и на заборы.

Были на слете спортивные парашютные игры с военизированными походами. Все это было интересно и ново.

Все друг к другу у нас относятся тепло, дают дельные советы. Чувство дружбы сильно развито. У нас много таких парочек, вроде меня с Ивановой, например: Стороженко и Степанов, Щукин и Полосухин.

Когда я вышла замуж, — надо мною шутили, говоря, что я перестану прыгать. Всерьез никто ее думал, что это помешает моим занятиям парашютным спортом. У нас есть единственная «прыгающая пара» — это Малиновские. Сначала начал прыгать он, за ним последовала и она.

У Малиновской есть ребенок, но это ей нисколько не мешает. У Федоровой тоже девочка 7 лет, у Нины Никулиной — восьмилетний сын. И все же они прыгают не хуже и не меньше других.

16.

Я принимала участие в поездке нашей авиационной делегации о Румынию. Там мы участвовали в авиационном празднике в Бухаресте в октябре 1935 года. Все мы впервые увидели заграницу. Исключение составляли только Минов и Чулков, которые были за границей раньше. Мы сразу попали, как на маскарад. Когда мы вышли из машин, нас окружили офицеры, бойскауты, солдаты. Сам Бухарест значительно отличается от других европейских столиц — в нем очень узкие улицы. Разряженная, праздная толпа заполняет эти улицы с утра до ночи.

К нам отнеслись с большим любопытством. По всему чувствовалось, что нашему прилету предшествовало много разговоров. Из девушек были: Куталова, Иванова, Бабушкина, Малиновская и я. Из мужчин: Балашов, Логинов, Стороженко и Степанов.

На самом празднике нам, девушкам, прыгать не пришлось. В тот день был сильный ветер, и руководитель делегации т. Горшенин запретил девушкам прыгать, пустив только четверых мужчин.

После праздника пошли разговоры о том, что девушек привезли просто так, а они и прыгать-то не умеют. Мы были очень огорчены. Каждый раз, когда не удается прыгнуть, — неприятно, а тем более здесь!

Прыгнули мы в день отлета — 31 октября. Мы потихоньку надели парашюты, сели в машину. Наш прыжок был для всех сюрпризом.

Когда мы летели в Румынию, то рассчитывали, что сделаем групповой прыжок с затяжкой в 10 секунд в составе двух девушек — Ивановой и меня — и четырех мужчин. В Одессе провели тренировку. Мы с Тамарой сделали затяжку на 10 секунд по секундомеру. Правда, с 10-секундной затяжкой по секундомеру неудобно прыгать, мало времени, к тому же мы с ней привыкли к 20 секундам. 20 секунд — это 1 000 метров. В Бухаресте пришлось сделать только групповой нормальный прыжок. Он тоже произвел громадное впечатление, потому что там этого никогда еще не видели.

Особенно были поражены министры. Они говорили:

— Мы понимаем, когда прыгают на празднике. А тут просто, так — хорошая погода, взяли и прыгнули. Непонятно!

Я лично была довольна этой поездкой.

Надоели только в Бухаресте официальные приемы. Стоят люди в течение 2—3 часов (сидеть не принято), произнесут речи, потом выпьют шампанское и разъезжаются по домам. Зачем?

Торжественней всего было на приеме в королевском аэроклубе. Почти всей нашей делегации поднесли почетные значки румынского аэроклуба. Это считается большой наградой. Мы, в свою очередь, подарили князю Бибеску наш парашютный значок.

Прием для участников слета устроил и наш полпред. Потом все газеты писали, что здесь было гораздо веселее. Все чувствовали себя значительно непринужденней. Ребята наши пели. Все мы танцевали.

Во время праздника, когда мы были на аэродроме, нас окружила толпа, и пришлось открыть целую канцелярию.

Со всех сторон нам подсовывали бумажки, разные книжки, с просьбой написать на память хотя бы одну букву. Мы расписывались. В ресторане, когда не было под рукой бумаги, посетители брали меню и просили нас ставить свою подпись на обороте.

Хорошо мы себя чувствовали только в нашем полпредстве. Туда мы заезжали ежедневно.

Мы легко вздохнули, когда самолеты перелетели нашу советскую границу: наконец-то мы у себя дома, на своей прекрасной родине!