7.

Я ездила на аэродром каждый день, если только позволяла погода.

Мошковский так мне ничего и не сказал, но другие передавали, что он был мной доволен. Тогда еще редко случалось, чтобы сразу, по команде отрывались от самолета. Некоторые хватались за пилота, у других дрожали коленки. В последующие пятнадцать дней я совершила пять прыжков.

Пятый прыжок был с «АНТ-14» в 1933 году, в день авиации.

Как-то случилось, что мне пришлось прыгать первой. Все смеялись, говоря, что Мошковский пускает меня «на затравку». Помню, как мы готовились к прыжку. Выстроились. Мошковский проверил парашюты. Стояли курсанты. Они тоже прыгали по 5—6 раз, но никак не могли отвыкнуть от «соски» (резинка, прикрепленная к кольцу, которую новичок надевает на руку, чтобы не выпустить кольцо в воздухе).

Помню: надеваю парашют, а Мошковский мне помогает. Кто-то из курсантов спрашивает:

— Где же соска?

— Соска? — отвечает Мошковский. — Она вам сто очков вперед даст! Это вы только с соской прыгаете.

Действительно, со второго раза я прыгала без соски.

После 18 августа занятия в школе закончились. Я уже числилась в активе при высшей парашютной школе. Работала там по общественной линии. Начала серьезно заниматься, кое-что читала, изучала укладку парашюта.

У меня было очень большое доверие к парашюту. Другие, если они не сами укладывали парашют, волнуются. Я знала укладчиков, это были хорошие ребята, и я им безгранично доверяла. При мне было много прыжков, но никогда ни одного несчастного случая.

Нужно было все же самой заняться укладкой. Мошковский начал поговаривать, что мне нужно сделаться инструктором.

Я составила себе программу подготовки и зимой уже вела занятия в кружках. У себя в техникуме я тоже организовала кружок из нескольких человек. С этого началась моя инструкторская работа.

В ту зиму я прыгала, но немного. Зимние прыжки мне сначала не понравились: очень много приходилось на себя надевать. Кроме того, все было не по мерке, все велико. Надеваешь кожаную куртку, а рукава чуть ли не до пяток. Это стесняло движения. Опыт у меня еще был небольшой — всего 8—9 прыжков. Все вместе взятое действовало неприятно. Сейчас другое дело — что ни наденьте, все равно прыгну.

Стала думать о затяжных ярыжках. Сначала мне казалось, что затяжной прыжок — это что-то сверхъестественное. Уже заучены движения обыкновенного прыжка — оторвалась от самолета и выдернула кольцо. Но как лететь, не выдергивая кольца? Я всех ребят расспрашивала:

— Как ты прыгаешь при затяжном?

Все передавали свои впечатления по-разному, и я не знала, кому верить.

8.

Летом 1934 года на аэродром приехал отец.

Здесь он был впервые. Дома к моим прыжкам уже начали привыкать.

Мошковский в этот день, очевидно, решил дать мне первый затяжной прыжок. Мы тогда обычно не знали заранее, кто будет прыгать и когда. Являлись на аэродром и «ели» Мошковского глазами.

Подхожу к нему. Он спрашивает:

— Есть там белые парашюты?

Белые парашюты давали на затяжку, — они значительно прочнее цветных.

Ну, думаю, значит на затяжку!

— Есть, — отвечаю я.

— Возьмите, наденьте!

Иду к укладчику:

— Давайте мне белый парашют.

Папа ходит вокруг меня и нервничает.

— Ты что, прыгать?

— Да, сегодня на затяжку!

Надела парашют. Подхожу к Мошковскому, получаю задание. Он дал мне 8 секунд затяжки.

Секунды определяются по счету. Если мне нужно 8 секунд, я считаю до восьми с интервалами. По секундомеру тренируешься и устанавливаешь ритм. Некоторые, если нужно 8 секунд, считают до шестнадцати. Некоторые считают «сто один», «сто два» и т. д. Это — кому как удобно.

Какой летчик вез меня — не помню.

Полетели. Сидела в самолете и все время считала, чтобы установить ритм счета.

Прыгнула, как обычно. Оторвалась от самолета, начала считать. Еще когда отрывалась, я взялась за кольцо, но как только прыгнула, то левой рукой прижала правую, чтобы не дернуть кольцо раньше времени.

Чувствую, что падаю. Кольцо на месте. Знаю, что в любой момент могу его дернуть. Это ощущение падения и вместе с тем сознание, что могу раскрыть парашют, когда мне только захочется, чрезвычайно приятно, и, думаю, что ничто с ним не может сравниться.

Отсчитала восемь и дернула кольцо. Рывок очень сильный — я прикусила язык. Меня учили считать вслух. Я выговаривала: раз, два, три... и когда дернула кольцо, очевидно, забыла закрыть рот. Радость превозмогает боль: вот и первая моя затяжка. Было очень интересно, пожалуй, так же интересно, как при первом прыжке, а может быть и больше!

Приземлилась. Первым подбежал ко мне папа. Подобрал парашют. Потом мне ребята рассказывали, как он ходил и смотрел, как я прыгала, как он считал сам и очень нервничал.

Вернула парашют. Мошковский мне сказал:

— Хорошо, молодец! Выполнила задание.

С тех пор я начала прыгать затяжными прыжками.